ПОРТНОЙ

Памяти Марка Копелева

- Завтра лекции по критике не будет, – предупредил нас Михаил Владимирович. – В «Пионере» фестиваль документального кино, я сижу в жюри. Кстати, приходите все, – пригласил он.

- Наши решили пойти, - сказал мне Саша. – А вы?

Мы с мужем оказались на разных курсах консерватории. Он на первом, а я, после двухлетнего декретного отпуска, на втором. 

Лужский преподавал у музыковедов на всех курсах. Мало того, мы оба собирались к нему в класс по специальности, - он тогда славился широтой взглядов и демократичностью.

                                     

К сожалению, когда мы вошли в темный зал, фильм «Портной" уже заканчивался.

Когда зажегся свет, Лужский, заметив меня в публике, выразительно посмотрел и развел руками. Дело в том, что среди студентов я оказалась единственным свидетелем этой истории, которая катком проехала по судьбам многих людей...

                                                 * * *

- ...Сейчас в конференц-зале начнется лекция о рок-музыке, - сообщила мне Лена Птицына с моего курса. – Вход только для комитетчиков, но ты тоже можешь послушать, если хочешь.

Я тогда была изрядно беременной, но еще не потеряла профессионального интереса; особенно хотелось узнать побольше про советскую рок-музыку, эту черную дыру.

Шел 85-й год, и дальше группы «Машина времени», неожиданно для всех ставшей официальным филармоническим коллективом, мои познания о советском  роке не распространялись. 

Это было странное собрание. На передних рядах сидели немногочисленные избранные,  комсомольские активисты под предводительством Тани Сыпченко, секретаря комитета комсомола консерватории.

Разбитная, веселая и голосистая девица, она регулярно участвовала во всех консерваторских капустниках, каждый из которых становился легендой, а шутки из него - фольклором.

- Я пригласила журналиста Михаила Куперта, чтобы он восполнил наш общий пробел в области рок-музыки. Но эта лекция, увы,  не для всех, поскольку речь пойдет о подпольных вещах. Тем не менее мы, как музыковеды, должны быть в курсе, - и Таня села, уступив место  рыжеватому молодому парню.

...На меня эта лекция произвела впечатление разорвавшейся бомбы.

Я даже не подозревала о существовании целой культуры андерграунда, в котором столько талантливых парней. В моем окружении никто никогда не кололся, не резал вены, не убегал из дома, не жил в подвалах.

Слайды из питерского рок-клуба показывали совершенно иную жизнь молодежи. Это была жизнь протеста, отказ играть по правилам двойной морали, отказ делать карьеру.

«Я дерьмо!!! Ты дерьмо!!!» - надрывно кричал юношеский голос из кассетника Михаила.

- Эй, мальчик! Ты бы погулял, – бдительная Таня углядела в последнем ряду конференц-зала какого-то подростка, случайно забредшего к нам. Пацан нехотя удалился.

- Да, надо быть осторожнее. У этих ребят, например, постоянные стычки с милицией, – заметил Михаил.

Рассказя длился часа три, и никому не хотелось расходиться. Мы все понимали, что перед нами ценнейший, богатейший, уникальный музыкальный материал, собранный с риском для карьеры и даже для свободы. Но Михаил был рад поделиться с профессиональными музыкантами тем, стало любимым делом его жизни. 

Договорились встретиться через неделю. Таня попросила не слишком распространяться о том, что мы услышали.

Я с нетерпением ждала следующей встречи. К сожалению, ее перенесли. А там я уехала на недельку домой, в родной Томск.

                                          * * *

...Когда вернулась, все было кончено.

Как сообщила мне Лена, на лекцию, которую я пропустила, пришли новенькие, и среди них оказались местные стукачи и постарались довести дело до скандала.

Они спровоцировали Михаила на высказывания, которые можно было трактовать как антисоветчину, усугубили их смысл, специально навязав дискуссию на идеологическую тему.

Лекций о советском роке в консерватории больше не было, зато прошла целая серия комсомольских и партийных собраний с последующими репрессиями.

Таню Сыпченко сняли с должности секретаря комсомольской организации и выгнали из аспирантуры, после чего ей пришлось убраться в родной Магнитогорск.

Лужский тоже получил выговор, поскольку это он пригласил в консерваторию журналиста. Кажется, его тоже откуда-то сняли…

Надо понимать, что в этом году страна праздновала сорокалетие победы. Шаг влево – расстрел.

...Когда через два года я вернулась в Новосибирскую консерваторию, чтобы продолжить учебу, я ужаснулась перемене, которая произошла с профессором Лужским. Из мужчины в полном расцвете сил он превратился в сутулого мрачного человека, который постоянно смотрел себе под ноги.

И все из-за той истории.

                                          * * *

… Швейная машинка уверенно строчит, и из-под нее выползают джинсы. Самострок. Но по виду не отличишь от «фирмЫ». Тем более что портной пришивает иностранный лейбл на карман.

Крупный план – и я узнаю ...Михаила Куперта!

Блестящий журналист - и шьет фальшивые штаны?! А как же рок?

А вот так.

Пока шьет, Портной неторопливо рассказывает свою историю. Как один профессор консерватории пригласил его прочитать лекцию о роке… Как после этой лекции его уволили из газеты и больше никуда не приняли на работу… Как в этот тяжелый период от него ушла жена и забрала дочку…

Кстати, жена работала в оперном театре в пошивочном цеху. Это от нее он научился шить и начал этим зарабатывать себе на жизнь – строчил джинсы и продавал на толкучке.  Стал прилично зарабатывать.

Но Михаил рассказал, что постоянно чувствовал тайную слежку за собой. В его отсутствие якобы кто-то обыскивал жилище: рылся в его книгах, бумагах, документах, даже в иголках с нитками, перекладывал ножницы с места на место… Это незримое присутствие Сами Знаете Кого сводило его с ума.

Он не выдержал и сам отправился прямо Туда, Куда Следует. Вычислив нужный кабинет, вошел и сказал:

- Что еще вам нужно от меня? Я уже потерял все, что имел, - работу, семью, любимое дело. Я уже ничем не занимаюсь, только шью штаны. Неужели даже теперь вы не можете оставить меня в покое?..

И Они его оставили в покое. 

Вот такая человеческая история, негромко рассказанная под стрекот швейной машинки. Рассказ о разбитой судьбе уместился в шитье одной пары штанов.

Без комментариев.

                                            * * *

...Но бессловесные съемки советской действительности свидетельствовали красноречивее слов.

...Вот его жена-блондинка идет по переходу метро. (Сто раз я по нему ходила и не замечала, какой он «совковый»). Бесконечный путь в никуда... Низкие потолки вызывают приступ клаустрофобии. Молодая женщина идет и идет, проход беспросветно виляет, как вдруг – решетка с надписью «Выхода нет»...

Женщина пинком отшвыривает щит.

...Вот она стоит под табло и ждет электропоезд. Потухший взгляд, опущенные уголки губ. А над головой – красные секунды неумолимо приближают ее к … к старости. К чему же еще?

...Толкучка с высоты птичьего полета. Миллион людей кишмя кишит. Там сейчас вся страна. Все торгуют.

Удивительно, но под эти съемки подложена музыка Баха. И сразу вся суетность и бессмысленность – как на ладони.

...Парень дошил штаны, сунул в стиральную машинку, отгладил, упаковал в полиэтиленовый пакет и…

Съемки толкучки. С толкучки фильм начался – этим и кончился.

                                             * * *

- ...Самый лучший фильм - это, конечно, «Портной», - заявил Михаил Владимирович, когда ему предоставили слово. - Этот фильм заслуживает первого места. Но я не имею морального права голосовать за него, потому что вся эта история коснулась меня лично... У меня в этом как бы есть личная заинтересованность, – и он снова посмотрел на меня. – Мне было тяжело еще раз все это пережить, но я рад, что время настолько изменилось, что об этом уже можно снять фильм.

Все зааплодировали.

Фильм все равно занял первое место.

                                                    * * *

...Закончив консерваторию, мы уехали в Томск и поселились в общежитии в Академгородке. На девятом этаже, с шикарным видом из окна.

За общагой лес. За лесом серое асфальтовое поле.

- Пустырь какой-то. Что это? Стадион?– показываю я Саше.

- Не узнаешь? Это же бывшая толкучка! Та самая, что под музыку Баха. Только «ракурс» другой, – ответил Саша.

Теперь это пустырь. Никто там уже ничего не продает. Времена изменились, джинсов навалом. Пой и играй, что хочешь! Матерись, сколько душе угодно!

Михаил Куперт давно в Америке.

                                                    * * *

...Кто мог подумать, что еще через несколько лет мы с Сашей сами будем снимать документальные фильмы!

Наш директор киностудии, польский иезуит по имени брат Дамиан, заочно учится на Высших курсах режиссеров и сценаристов в Москве.

Нет-нет, да вспомню фильм «Портной». (Кажется, именно тогда я полюбила неигровое кино на всю жизнь).

Как-то рассказала эту историю Дамиану.

- А мы проходили этот фильм на курсах, – вдруг так просто говорит он. – Смотрели, обсуждали. Но я что-то не очень его понял.

Что я могу сказать моему польскому другу! Как ему объяснить, что такое – "сороколетие Победы"? Что джинсы – это больше, чем просто штаны. Что рок – это больше, чем просто песни и наркотики. Что «совок» – это не образ жизни, а диагноз. И что проходит эта болезнь только вместе со смертью.

Новосибирск 1999

Читайте книги Ольги Сквирской на сайте Проза.ру
https://www.proza.ru/avtor/olgaskvirskaya
и на ЛитРес
https://www.litres.ru/olga-evgenevna-skvirskaya/